Стихи, которые трогают душу

Держать тебя? Слишком пошло. 
Никогда не была "держащей". 
Чем больше ты в своем прошлом,
Тем меньше в моем настоящем.

Однажды сойдешь с маршрутки,
Поднимешься вмиг на третий,
(В распахнутой настежь куртке)
Соседка тебе ответит:

Мол, съехала, очень быстро,
Куда? Не сказала, милый...
Слова прозвучат, как выстрел,
Коль в сердце хоть что-то было.

А не было, так и ладно,
Забудешь мой адрес тут же,
Вернешься в свое "обратно",
Успеешь, глядишь, на ужин...

Ссылка

Знак дао похож на маленькие часы. 
Любое слово по-прежнему кратно трем. 
Она говорит: у нас с тобой будет сын, 
Придумай, как мы его назовем.

Кот Басё

Я истеричка. Я невыносима.
Я разная, как сто улыбок мима.
Я эгоистка. Я великолепна.
Я от своих лучей, сияя, слепну.
Я нимфоманка. Я – непостоянна.
Я ветрена, я буду Ваша рана.
Я вечная эксгибиционистка.
Я обнажаю чувства. Я артистка.
Я королева чёрного пиара.
Я сплетница. Я Вам совсем не пара.
Я аферистка. Я плету интриги.
…Я лишь фрагмент. Я вырвана из книги.
Я Вас люблю. Я Ваша без остатка.
Я женщина почти без недостатков.

© Мария Дубиковская

Сорвался крик, переходя на стон…
Крик вечности, святого мирозданья.
И вот на свете появился ОН,
Её сынок – прелестное создание.

Нет в нашей жизни ярче полосы,
Чем эта, что у милой юной мамы.
Кладут живой комочек на весы
И взвешивают, с точностью до грамма.

Он щурится, забавно корчит рот,
Ведь первый раз с него снимают мерки.
«Рост – сорок пять, а вес – три восемьсот»,-
С улыбкой объявила акушерка.

Он теребит без устали ногами,
Пустил фонтанчик, обмочив весь бок.
Глядит своими ясными глазами
На новый мир, который так жесток.

Вот привязали на руку жетон,
Где вписаны все данные о маме…
Стучит в окно весёлой веткой клён,
Резные листья липнут к мокрой раме.

Но равнодушны матери глаза,
Успевшие от сына отказаться…
И не упала ни одна слеза,
Чтоб в простынях роддома затеряться.

Ну что ж, малыш, не сможешь ты узнать
Слащавый вкус грудного молока.
Не суждено блаженно засыпать,
Уткнувшись щёчкой в бугорок соска…

Как страшно оказаться лишним вдруг,
Ненужным стать, едва успев родиться,
И ласку материнских тёплых рук
Искать по жизни, вглядываясь в лица.

ОНА ушла, глаза не поднимая…
Ей в след из окон женщины глядели.
Спокойно шла, ещё не понимая,
Что уходила в вечные метели.

А там, за окнами, сопя во сне,
Лежал комочек, ничего не зная,
Столкнувшись с первой подлостью в судьбе,
Лежал, как свёрток, брошенный в трамвае.

Любовь Захарова

И хохотать про себя от злобы,
В прихожей сидя до темноты.
Со мной немыслимо повезло бы
Кому-то, пахнущему, как ты.

(с)Полозкова

еще Верочка:


Мне бы только не ляпнуть в шутку — 
Удержаться и промолчать,
Не сказав никому, как жутко
И смешно по тебе скучать. (с)

Информация неверна; показания лживы. Он писал мне «умру без тебя», но мы оба остались живы… (с)


И вот потом — отхлынуло, завершилось,
Кожа приобретает былой оттенок — 
Знай: им ты проверяешь себя на вшивость.
Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок. (с)

Надо было поостеречься
Надо было предвидеть сбой.
Просто Отче решил развлечься
И проверить меня тобой. (с)

Ты просишь:
— Можно я поживу у него пока?
Надеясь:
— Можно я поживу с ним?
Глотая:
— Можно я поживу в нем?… (с)

    (с)

 

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».

Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все — Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».

Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».

Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».

«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».

Вера Полозкова

Верили в небо. Искали чуда.
От поцелуев горели губы.
Видели Солнце. Ломали крылья.
Сказку упорно считали былью.
Жадно глотали чужие песни
И засыпали то врозь, то вместе.
Нас предавали то дни, то годы,
Мы находили живую воду.
Вдруг понимали: отдельно - легче!
И обнимали чужие плечи.
Грезила, чьим-то теплом согрета...
Ты уходил по тропинке в лето.
Ты уходил по тропинке в Лету,
Но возвращался: искал ответы.
Я привыкала и к полумерам.
Ты изменял то глаза, то веру.
Я изменяла то мир, то строчки.
Ты превращал запятые в точки.
В дебрях тусовок носили маски,
Быль называли упрямо сказкой.
Знали все родинки, шрамы, жесты...
И просыпались то врозь, то вместе.
И оставались. Вдвоем. В Апреле.
Пересечением параллелей.


автора не знаю

Я подарю тебе дочь.
Она будет как ты точь-в-точь.
У неё будут твои глаза и мои руки,
И столько безумных идей в голове,
Что мы никогда не умрём со скуки.
У неё будет много игрушек:
Кукол, мишек, собачек, других безделушек.
Она будет проситься к тебе на колени,
пока я буду на кухне лепить вам пельмени.
Она будет самой красивой девочкой на свете,
В её волосах будет путаться ветер,
А в глазах (которые твои) будет солнце, яркое-яркое,
И смех ручейком заливистым, сладким.
Будет хватать тебя ручонками за уши и хохотать от души… …
Не спеши ухмыляться. Я же вполне серьёзно.
Дети — они, знаешь ли, лучше взрослых.
Я буду плакать от счастья, глядя,
как вы катаетесь по кровати,
Играя, кидаясь друг в друга подушками.
Мы станем с ней лучшими в мире подружками,
А ты — любимейшим нашим папой.
По-моему, придумано не слабо.
А главное, это совсем не сложно.
Я подарю тебе дочь. … Можно?

Ничтожным все становится на свете,
Когда болеют наши маленькие дети…
Когда малыш без сил уткнувшись в грудь,
Прошепчет: «Мама, я боюсь уснуть…
Боюсь, что я усну — а ты уйдешь!»
и в этот миг… ты все осознаешь!
Что — настоящая печаль, что — радость,
В чем наша сила и, конечно, слабость.
Где ценности всей жизни, в чем — ошибки…
И как все цели незначительны и зыбки…
В чем смысл жизни — вовсе не секрет…
Перед глазами… на руках — ответ! ***
В тот самый миг,мы все осознаем!
Чем дышим… для чего ЖИВЕМ

Когда ты ему жена, вы в одной постели, 
И утром он раньше встает, отключив будильник. 
Ты слышишь как звонко брякает холодильник, 
Четвертый завтрак в постель за одну неделю. 

Когда ты ему сестра, вы встаете вместе, 
Напегегонки бежите, кто первый в ванну. 
Хотите позавтракать, звонко зовете маму 
И за столом поете смешные песни. 

Когда ты ему никто, ты проснешься рано, 
Тихонько готовишь завтрак, скользнув на кухню. 
Он молча сядет за стол, непременно ухнет, 
И будет шутить совсем не смешно и странно 

Ни утренних поцелуев, ни "Что тебе снилось?" 
Ни "Милая,посмотри, я же все взял вроде?" 
У двери ему улыбаешься, что есть силы, 
Когда он тебе никто, он всегда уходит. 

© Copyright: Анна Штенгауэр

Всё так и было. Так оно и было.
Я не любил её, она меня любила.
Я не спешил, она не торопила,
Я не решил, она за нас решила.

Я исчезал, она меня искала,
Я возвращался злой и сам не свой.
Когда я врал смотрела и молчала,
И улыбалась мне, качая головой.

Я ревновал, она не ревновала,
Я предавал, она была верна.
Я не прощал она мне всё прощала,
Всю ночь тихонько плача у окна.

Запорошило всё, метелью закружило,
Дорогу к дому снегом завалило.
Всё так и было. Так оно и было.
Я не забыл её... Она меня забыла.

Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.

Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промокашках, вымазанных в земле.

Пишет Виталик:
"Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока".

Пишет Кристина:
"Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить".

Пишет Вадим:
"Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог".

Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.


(с) lllutnik

...я пожалуй опубликую здесь стихотворение, принадлежащее перу интернет-поэтессы с ником izubr...мне очень нравится ее творчество!!!...сохраняю полностью стилистику, оформление и пунктуацию автора!!!

***

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

БЕЗ НАДЕЖДЫ
 
Не светит солнышко в окно,
Душа тепла не ощущает,
Лишь только мрак давным-давно
Её отчаянно терзает.
 
Уж надоели холода,
Душе приятно было прежде,
Возможно, будет так всегда,
Пока что места нет надежде.
 
В душе то снег, то жгучий лёд,
То ветер волком завывает,
Не знаю: иль весна придёт,
Иль никогда лёд не растает.
 
Светило солнышко в душе,
И было всё вокруг прекрасно,
Но холод в ней царит уже,
Ужасно в жизни быть несчастной.

НАГОТА И БОГАТСТВО
 
Хоть оскорбляет нагота,
Как наказание – рубище,
Ещё значительней беда,
Коль человек душою нищий.
 
В шелка одета и меха,
Сияет, словно королева,
Быть лучше дальше от греха,
Нагим пусть даже будет тело.
 
Рубище лучше и суму,
Но далее от святотатства,
Ведь не встречают по уму,
Всем больше нравится богатство.
 
Хоть нищим нелегко всегда,
Судьбу считать не нужно злою,
Пусть оскорбляет нагота,
Богатым лучше быть душою.